Приоткрытое окно - Ирина Туманова

Она и не собиралась на встречу старых друзей. Прошел месяц, два месяца… В конце четвертого, кажется, это был май, Ника набрала номер и тому, чужому, приятному голосу, сказала: «Привет! Я решила, что приеду, только прилечу не из Москвы, а из Рима утром, да пока точно не знаю, какой рейс». Их разъединили. Никаких звонков на эту тему больше не было. Пронеслась весна в делах, путешествиях, с семьей. В силу каких-то непонятных обстоятельств она летит… Рейс никому не сообщала, ни с кем не говорила. Пусть ее не ждут те самые двадцать человек. Когда-то такие близкие, почти родные, одноклассники… Она думала: «Подъеду, встану напротив кафе. Если никого не узнаю, тихонечко уйду…»

Объявили посадку. В этом городе она раньше не была. «Ничего, ерунда, возьму такси, доеду до отеля, отдохну, потом на встречу», – подумала Ника. Толпа таксистов буквально вырывала чемодан из ее рук. Она старалась не смотреть им в глаза, неслась по этому воющему коридору. Удивляясь себе, почему-то уверенно заявляла, что ее встречают. Сколько рейсов из Рима сегодня? Сколько часов ему нужно, чтобы добраться до аэропорта? И помнит ли он вообще, что она звонила, или принял этот звонок за старую школьную шутку? Глупости, его нет в толпе, так и должно было быть.

Через секунду их глаза встретились. Он держал в руках полевые цветы и улыбался. Колоски, васильки, маки, ромашки… Она засунула нос в самую середину букета и, зажмурившись, вдохнула поле. Спасибо! От него пахло свежестью. Улыбка, белая рубаха, джинсы, не лысый, не толстый, не старый, смуглый от солнца. Стало волнительно и звеняще тихо. Как тишина пронзительно звучит! Это память, память в тишине кричит:

ТИШИНЫ!Той, первозданной,Хотя бы секунды тишины…Они захлебнутся в суете,Так и оставшись неуслышанными,Исчезнут в ином измерении.Они – Мысли, Звуки, СтихиИ Мы с Вами…ТИШИНЫ!

Она уже плыла за ним в толпе, не думая больше ни о чем. Как в детстве, он держал ее за руку. Она не стала тянуть его в такси. И, словно сговорившись, они пошли к рейсовому автобусу. Кирилл своей мужественностью словно оберегал ее от толпы и мелких неурядиц. Отель у нее был самый дорогой, в центре города. На темы цен, привычек, образа жизни они не собирались говорить. Почему-то было хорошо молчать вместе. Завтра их пути разбегутся, может – на годы, может – навсегда. Этот день сегодня должен быть бесконечным и чистым. На нее нахлынули чувства, в подобной форме их давно не наблюдалось. Такого количества солнца и тепла не бывает в одном дне. Она чувствовала себя девочкой. Хотелось целоваться, гулять, взявшись за руки или зацепившись за ремни джинсовых брюк. Причем, не сговариваясь, они сразу это и сделали. Поцелуи те же, походка та же, глаза те же, талии – не толще… Он сильно вырос, вокруг глаз – веселые мелкие морщинки. Время остановилось. И они затаились в предвкушении чего-то нового. Ника знала: когда отдаешь свою душу во власть эмоциям, то сила эмоций не несет за собой разрушения, а способна творить только Благо: создавать полотна картин, стихи, музыку. Все это она ощущала сегодня в себе. А он царил везде. Его руки, глаза, голос, обволакивающий, как паутина, тянули в мир приключений. И при этом он не совершил ничего постыдного или вольного, что приятно радовало Нику. Мальчик из 7-го Б стал мудрым, спокойным, очень волевым мужчиной. Он не сказал: «Наверное, я мешаю, располагайся, я буду ждать в вестибюле». Кирилл сказал: «Я вижу, ты ко мне еще не привыкла, буду ждать внизу». От этой фразы ее ноги вдруг стали ватными, подумала: «Нахал или я дура. Пятизвездочный отель, никого, завтра уезжать. Кирилл такой большой, любящий… Казалось бы, лови момент. Интересно, как можно через столько лет так убедительно, в течение часа, изобразить любящего. Нет, тут нет игры! Удивительная штука – жизнь! Наше прошлое за плечами. У меня хорошая привычная жизнь, дети, любимый муж. Про него – сегодняшнего я пока вообще ничего не знаю». Мысли стали обрывочными, противоречивыми, в висках застучало… «Ушел! Шквал, Рим, самолет, аэропорт, букет, теплый город, отель. Я здесь одна, а он там, в вестибюле. Пойду в душ, вода освежит голову. Принесли вазу для букета… Ника сидела на стуле в махровом халате, с мокрой умной, но сомневающейся головой, смотрела сквозь цветы: «Ну не умею я так: в омут с головой, спустя двести лет, а завтра уезжать». Кирилл напомнил ей доброго волшебника из сказки. И тогда, когда они ехали в автобусе, не замечая никого вокруг, и после, когда он, не напрягаясь, нес большой чемодан с нарядами от кутюр по огромной улице. Остановившись перед отелем, Кирилл тихо сказал: «Ты пойми, мы не взрослые, все только начинается». Как он наивен, может, он художник? Ника вдруг поняла, что странное сочетание его мужества, красоты, надежности и запредельной наивности опускает ее на землю. Она решила, что когда-нибудь потом все будет еще прекраснее, если это «все» не случится сегодня.

«Столько ждали, подождем еще. И в его понимании ведь все только начинается, так пусть реально это „все“ произойдет через полгода. Не сегодня».

Они гуляли до утра, дрожали, как подростки, уходили все дальше в ночь от шикарного, сверкающего зазывными неоновыми огнями отеля, погружались в глубины парков и скверов. К отходу поезда стало очевидно, что они друг у друга есть. Кирилл говорил, что любил, любит, будет любить, просил его не забывать. Поезд набирал ход. Уставший, не выспавшийся, готовый исполнить ее любое желание, он стоял на перроне и твердил, что приедет зимой. Ника с грустью подумала, что обманула себя, струсила. Еще одна драгоценная жемчужина не попала в ожерелье. А может, наоборот, она поступила мудро? В ее огромных карих глазах вдруг появилась таинственная глубина.

– Он приедет, – произнесла она в пустоту и, поправив рукой жемчужную подвеску на шее, слегка улыбнулась. Под стук колес рождались строки:

Он предложил мореи вино после работы. Я – не пришла.Если сейчас обернуться назади переосмыслитьВсе подобные предложения,плывущие по жизни…Они, как жемчужины,Могли бы составитьПрекрасное ожерелье.Не всегда говори «нет»Это «нет» – самое сладостное «да».Потому, что – не повторится.Потому, что эта случайностьСвела сегодня двоих.

Обочина

То, что с дороги показалось густым перелеском, в действительности было разделительной лесопосадкой между трассой и микрорайоном. Автомобиль стоял у обочины, подмигивая аварийками. Безумствовала весна с остатками жухлого снега, ручьями, кричащими, обнаглевшими птицами и островками грязи. Кое-где на склонах кювета уже проглядывала прошлогодняя трава с первой желтой мать-и-мачехой, ошеломляющей своей желтизной и свежестью зелени. Они, опьяненные этим весенним безумием, каким-то образом оказались рядом с разросшейся развесистой рябиной, без листвы, но с уже набухшими почками. Казалось, сейчас, под напором земных проснувшихся соков, все в природе взорвется, буйная свежая зелень поменяет в доли секунды одну картинку на другую. В висках бешено стучало, они ощущали себя подростками, способными на любые безумства. Сорвать этот весенний поцелуй здесь и сейчас, любить… Постепенно, умиротворенно-успокоенные, они стали возвращаться в реальность бытия. Дорога, машина, они охвачены весной… И в тот момент, взглянув в сторону, увидели несущегося на поводке огромного бульдога и девочку. Весь их сказочный лес, оказывается, и состоял из этих нескольких голых кустов. Огромные блочные девятиэтажки взирали на них с любопытством всеми своими окнами. С другой стороны семенила старушка. Они, как застигнутые врасплох воришки, сползли в кювет, ближе к дороге. Выбравшись, уже не так резво, к автомобилю, посмотрели друг другу в глаза и… рассмеялись. Да, такое не забывается. Кажется, их никто не видел. Ну и увидели бы… Что ж теперь. Оставшуюся часть пути ехали молча, слушая какую-то ненавязчивую музыку.

Они дружат, но с интимом завязали?

Да нет. Они практически не видятся, но оставили интим…

Вечеринка

Вино, оливье, бесконечные ненужные разговоры, друзья, пары, флюиды. У некоторых так всю жизнь, а у других так когда-то было, потом надоело. В этот вечер она почувствовала к мужу К. замечательнейший, волнующий трепет. Муж К. мгновенно это понял. К. смеялась, танцевала, пела, возможно, тоже распространяя вокруг себя всевозможные флюиды. Но он – каков… Столкнувшись с ним в тесном коридорчике малогабаритной квартиры в районе туалета, она вдруг поняла, что ее целуют. Он держал одной рукой дверцу туалета, где была его жена, и при этом невозмутимо целовался с ней.